Занятия длятся три часа, каждое начинается с проверки посещаемости (это важно, помните?) и череды очень быстрых тестов по предыдущему дню. В остальное время мы довольно много говорим. Преподаватели не ограничиваются простыми вопросами, всегда раскручивают на микроскопическую беседу и сами всегда открыты для любых вопросов, пока их задают на японском.
Абе-сенсей всегда приносит с собой портреты диснеевских Минни и Дейзи. Прикрепляет их магнитами к доске и старательно иллюстрирует их диалогами слова и грамматику. Времени этот ритуал отнимает уйму, но в целом, Абе-сенсей очень старательная, и, наверное, просто слишком много работала с детьми. Средний возраст нашей группы, наверное, лет 25.
У всех преподавателей есть потрясающий скилл объяснять любое незнакомое понятие на подручных предметах, рисунками, на понятном японском. Возможно, это в чем-то тормозит обучение, но как иначе учить язык, как не полным погружением в него. Для полноты эксперимента, конечно, стоило окружить себя японцами и общаться только с ними любыми доступными методами, но полностью избавиться от русского и английского в жизни а) нельзя, б) не очень-то и хочется.
При каждом опросе, кто присутствует, а кто нет, корейцы каждый раз смеются при слове けっせき (kesseki, «отсутствие») . Сами же и говорят, и сами очень смеются. Каждый раз. Чувство потенциальной потери от ускользающей шутки заставило меня допросить их. Говорят, очень плохое слово, означает «сын собаки». Оказалось, けっせき очень созвучно корейскому 개새끼, что, собственно, означает вышеозначенное.
Не могу их винить, я и сама позволяла себе смеяться над глаголом よぶ (yobu, «звать») и его не менее смешной формой よばない (yobanai, «не зову», «не позову»).